2017 год — как, впрочем, и каждый год — принес Ближнему Востоку немало нового. Часть событий войдет в историю, другие же вскоре забудутся, несмотря на то, что они сильно повлияли на жизнь отдельных жителей нашего региона – египтян, сирийцев, курдов и многих других.

• Дональд Трамп признал Иерусалим столицей Израиля;
• Ливанский премьер-министр Саад ад-Дин аль-Харири чуть не стал заложником саудовского наследного принца;
• ИГИЛ был разбит в Сирии и Ираке, и перегруппировался на северном Синае;
• Курды потерпели фиаско, так как мир не признал их референдум о независимости;
• В Саудовской Аравии женщинам разрешили водить автомобиль;
• В Палестинской автономии забуксовала интифада;
• Эрдоган вновь решил примерить на себя роль лидера мусульманского мира;
• В Иране разразились антиправительственные демонстрации, вызванные дороговизной жизни и растущей безработицей.

Было и хорошее — например, в Саудовской Аравии начались долгожданные реформы — и плохое, которым уходящий год одарил жителей нашего региона сполна.

Палестинская автономия

Если 2016 год в ПА вполне можно было бы назвать годом застоя, за время которого не произошло практически ничего значимого, то в 2017-м несколько долгосрочных процессов, начавшихся еще несколько лет назад, подошли к концу и дали конкретные результаты. Долгие разговоры о смене правящей верхушки в ХАМАСе вылились в назначение на должность лидера этой террористической организации в Газе Ихьи Синвара. Исмаил Хания стал главой политбюро ХАМАСа, а Халед Машаль ненадолго ушел в тень, предварительно объявив, что намерен баллотироваться на должность президента ПА.

Эти перестановки способствовали заключению долгожданного перемирия между ФАТХом и ХАМАСом — 10 лет спустя вооруженного переворота, в ходе которого ХАМАС пришел к власти в Газе. В октябре палестинские лидеры лобызались в Каире, Египет заявил, что КПП Рафиах в ближайшее время будет открыт для свободного прохода палестинцев, однако, в декабре уже стало ясно, что перемирие никуда не движется, ибо кардинальные проблемы, такие как существование независимых военизированных группировок в Газе, так и остались нерешенными.

Впрочем, выяснилось, что ФАТХ и ХАМАС все же едины в одном вопросе: иерусалимская интифада, о которой объявили в Газе сразу после заявлений Дональда Трампа по Иерусалиму, оказалась не нужна ни одним, ни другим. В Рамалле громко хлопнули дверью, но за кулисами продолжили контакты с американцами, а в Газе активисты ХАМАСа собрались на многотысячную демонстрацию, однако побоялись выпустить по Израилю хотя бы одну из тысяч своих «кассамов» и «фаджров», понимая, что реакция израильской стороны будет крайне болезненной.

В 2018 год ПА входит с весьма мрачным настроением, чувствуя, что и этот год не преподнесет никаких позитивных сюрпризов. В Газе продолжает накаляться обстановка — единству грозит полный крах, а гуманитарный кризис подступает все ближе. В любом случае, за последствия и того, и другого придется отвечать не ФАТХу,  не ХАМАСу, а Израилю.

Египет

Для Египта этот год прошел под знаком борьбы с исламским террором. Самый страшный теракт за всю историю страны прогремел неподалеку от города Аль-Ариш в северном Синае в ноябре и унес свыше 300 жизней.

Выяснилось, что ИГИЛ прочно окопался не только на Синае, но и в Западной пустыне, неподалеку от границы с Ливией, там были созданы настоящие тренировочные города для террористов. Египет продолжил сражаться с исламистами и на поле боя, и в мечетях, где те уже много лет заманивают в свои сети молодежь и распространяют свою пропаганду.

Вместе с тем «под раздачу» вместе с террористами попали и другие — те самые молодежные организации, которые стояли у истоков революции 2011 года. Продолжались аресты журналистов, общественных деятелей и политиков. Нарушения в сфере прав человека отрицательно повлияли и на связи с США, и конгресс США отказался предоставить Египту финансовую помощь в размере несколько сот миллионов долларов. Безработица и нищета, давшие сильный толчок событиям «арабской весны», продолжили омрачать жизнь миллионов египтян и в этом году.

Отношения Египта и Израиля в сфере безопасности достигли небывалых высот, в особенности во всем, что касается борьбы с исламским терроризмом в северном Синае. Однако в честь 40-летия визита Анвара Садата в Иерусалима в Каире не было устроено ни одного мероприятия или приема, ни один египетский дипломат или политик (кроме посла Египта в Тель-Авиве) не присутствовал на торжественном мероприятии в доме президента Израиля в Иерусалиме. Впрочем, как известно, даже худой мир лучше доброй войны…

Иордания

Июльские события вокруг Иерусалима и мечети Аль-Акса вызвали куда больше интереса в Аммане, нежели в самой Палестинской автономии и любой другой арабской стране. Большинство населения Иордании — палестинцы. «Братья-мусульмане», запрещенные в Египте, не были объявлены вне закона в этой стране, и в момент беспорядков вокруг мечети Аль-Акса вновь подняли голову.

Последним аккордом стал инцидент в квартире одного из израильских охранников, где на него напал носильщик мебели. В результате того инцидента погибли двое иорданцев, а посольство не удавалось эвакуировать в течении 24 часов. С тех пор израильский посол не может вернуться в Амман, а отношения между странами — в свое привычное русло. Иорданский парламент потребовал разорвать отношения с Израилем, впрочем, роль парламента в иорданском  королевстве не очень сильна, и выполнять требования парламентариев король Абдалла не стал.

В уходящем году Иордания стала одной из сторон, подписавшей договор с США и Россией о пограничных зонах, которые будут находиться вне доступа для иранских и проиранских элементов. С одной стороны Иран, с другой ИГИЛ — так маленькая Иордания, которая принимает миллионы беженцев из Сирии и Ирака, оказалась между молотом и наковальней, что способствовало росту ее зависимости и от США, и других стран-доноров. В 2018 Иордании придется решать все те же проблемы — находить выход из кризиса в отношениях с Израилем, иначе под угрозой окажется крупный проект по соединению Красного и Мертвого моря, а также решать проблемы беженцев, радикального ислама и зашкаливающей безработицы.

Саудовская Аравия

В этом году в центре всеобщего внимания оказалась именно Саудовская Аравия — закрытое и консервативное королевство, носящее имя правящей семьи Ас-Саудов. Во многом это — заслуга наследного принца, 32-летнего Мухаммада бин-Салмана, любимого сына престарелого короля. Еще будучи министром обороны, бин-Салман ввязался в нескончаемую войну в Йемене, показав Западу и своему собственному народу, что против Ирана намерен действовать решительно. В этом году анти-иранская риторика стала еще более агрессивной, и конфликт с Катаром, отказавшимся получать приказы из Эр-Рияда, не замедлил себя ждать.

Вместе с Манамой, Абу-Даби и Каиром, наследник престола объявил Дохе шах, исключив эту страну из совета по сотрудничеству арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), а потом мат, введя на неограниченный срок экономическую блокаду. В США его сначала поддержали, а потом вспомнили, что в Катаре расположена огромная американская военная база «Аль-Удейд», и что сворачивать эту базу никто не собирается. Однако до конца года «сульха» так и не произошла, даже под давлением Вашингтона.

Зато улучшились отношения с Израилем, и в саудовской прессе одна за другой начали появляться статьи о том, что, в отличии от Ирана, Израиль никогда не угрожал Эр-Риаду. Далеко не всем в королевстве ваххабитского ислама нравится такой расклад, однако на фоне бешеной популярности наследного принца их голоса пока не так слышны.

Тем временем, бин-Салман разрешил женщинам водить автомобиль, распорядился об открытии кинотеатров и мобилизовал вокруг себя молодежь, составляющую свыше 70 процентов населения страны. В конце года он пошел ва-банк и объявил войну коррупции, а заодно и своим личным врагам, предоставив им комфортные апартаменты в одном из дворцов на окраине Риада, правда — без права выхода.

В наступающем году Саудовская Аравия продолжит балансировать между реформами и традициями, а также пожинать плоды малоуспешной войны в Йемене. Любопытно, как поведет себя наследник престола в отношении поддержки, которую Саудовская Аравия оказывает сегодня радикальным исламистским группировкам в Юго-Восточной Азии и Африке, где на саудовские деньги усердно насаждается ваххабизм. Пока этот факт никак не совместим с заявлениями Мухаммада бин Салмана о необходимости  реформировать ислам и способствовать большей терпимости в Саудовской Аравии.

Ливан

Недолгая мистерия с местонахождением Саад ад-Дина аль-Харири, ливанского премьера, который отправился с визитом в Эр-Риад и оттуда подал в отставку, привлекла внимание всего арабского и западного мира. Был ли Харири-младший похищен? Кем был тот человек, чья тень хорошо была видна на камере в ходе интервью премьера с ливанским телеканалом «Аль-Мустакбаль», и что хочет саудовский наследный принц от ливанского политика? Не на все эти вопросы есть четкие и ясные ответы и по сей день.

Ясно только одно — Саудовская Аравия пристально наблюдает за тем, что происходит в Ливане, и не намерена уступать его Ирану. Дойдет ли дело до вооруженного противостояния между проиранскими и просаудовскими элементами, так же, как это произошло в соседней Сирии, — пока неясно. Однако если в Эр-Риаде мечтали избавиться от Харири, чтобы вызывать правительственный кризис в Ливане, то этот ход успехом не увенчался.

Между тем, в адрес «Хизбаллы» в прошедшем году звучало немало обвинений со стороны самих ливанцев — как христиан, так и мусульман, суннитов и даже шиитов. Ряд ливанских политиков, включая самого Харири, заявили, что роль «Хизбаллы» должна быть ограничена в пользу ливанской армии, что не мешало «партии Аллаха» наращивать свой арсенал. Очевидно, что по мере того, как боевики «Хизбаллы» будут возвращаться с поля боя в Сирии, шансы на очередной столкновение между Израилем и «Хизбаллой» будут расти.

Сирия

Побежден ли ИГИЛ? И если да, то кем? В этом году пала Ракка, зловещая столица псевдо-халифата. К успеху приложили руку и американцы, и русские, и сирийские курды, которые мужественно сражались с врагами на поле боя.

Столица ИГИЛа пала, однако немало территорий в Сирии, в особенности в Сирийской пустыне, все еще остаются под контролем исламистов, а это значит, что террор будет продолжаться. Конец года в Сирии прошел под знаком усиления позиций Башара Асада, чьи войска при поддержке проиранских военизированных группировок, продолжают захватывать деревню за деревней на сирийской стороне Голанских высот.

В начале 2018 года в Сочи пройдет очередная конференция по Сирии. Однако трудно представить, что наступающий год станет годом мира для этой страны. Режим Асада сохранит, и, возможно, усилит свои позиции на контролируемых им территориях. Однако широкий суннитский пояс — от Идлиба до Хамы и Хомса продолжит оставаться зоной дестабилизации, и конца этому пока не видно.

Ирак и Иракский Курдистан

Сентябрьский референдум о независимости в иракском Курдистане стал неожиданностью для многих на Ближнем Востоке и за его пределами. Иракские курды приобрели независимость в рамках автономии еще в 1991 году, а в 2003-м упрочили свои позиции, однако мечта о независимости продолжала стучать в сердце. Масуд Баразани решил, что после победы над иракским ИГИЛом и взятии Мосула настал тот самый час, и объявил о намерении провести референдум.

Увы, в Вашингтоне Баразани наткнулся на непреодолимое препятствие — упрямую уверенность экспертов госдепартамента, что именно Хайдар Аль-Абади, новый лидер Ирака, – тот самый человек, который сможет восстановить Ирак и положить конец иранскому влиянию в этой стране, а добиться этого будет можно лишь в случае сохранения территориального единства Ирака. Утверждения самих курдов и израильских политиков, что позиции Абади не так уж сильны, что Иран не отступится от своих замыслов в Ираке, и что независимый Курдистан может помешать продвижению иранских интересов на Ближнем Востоке, услышаны не были.

Единственной страной, признавшей результат референдума, стал Израиль. Курды вновь оказались у разбитого корыта. В наступающем году им предстоит сконцентрироваться на своих внутренних проблемах, прежде всего экономического характера. После проведения референдума они лишились важнейшей основы своей экономики – нефтедобывающего города Киркук. Залатать дыры в бюджете будет совсем непросто.

Иран

2017 год в Иране начался с похорон бывшего президента и острого критика нынешнего режима Хашеми Рафсанджани, и закончился широкомасштабными антирежимными протестами, прокатившимися по всей стране.

В мае на президентских выборах победу одержал представитель либерального лагеря, Хасан Раухани, однако на сближение позиций Вашингтона и Тегерана этот факт никак не повлиял. Лидеры двух стран продолжили обмениваться «любезностями» и угрозами в адрес друг друга. В этом году Иран продолжал поддерживать хуситов в Йемене, «Хизбаллу» в Ливане и Сирии, тогда как цены на продукты питания в самом Иране продолжали расти, а зарплаты падать. Ядерное соглашение, подписанное  Ираном с пятеркой посредников не способствовало росту иранской экономики. Долгожданные инвестиции потекли из Европы слабой струей, а не мощным потоком — вопреки предсказаниям иранских и западных экспертов. Рядовые иранцы раздражены дороговизной жизни, их недовольство растет и, судя по всему, волна протестов перехлестнет и в наступающий 2018 год, став непростым вызовом для режима.

Также неясно, как повлияет на иранскую экономику жесткая позиция Вашингтона по ядерному соглашению. Если Трамп решит выйти из соглашения, это может расшатать позиции, прежде всего, Хасана Раухани — президента, который продвигал соглашение и подписал его, — и даст фору иранским ультраконсерваторам.

Таким был для Ближнего Востока 2017 год. Остается лишь пожелать удачи тем, кто продолжает бороться за перемены и реформы, столь необходимые этому неспокойному региону, и надеяться на то, что наступающий год будет более мирным и спокойным, чем предыдущий.

Ксения Светлова — специально для сайта «Детали». Фото: Ibraheem Abu Mustafa, Reuters