Ксения Светлова: «В нашу борьбу надо вовлекать мужчин»

Это действительно здорово – увидеть так много умных, красивых, образованных, уверенных в себе женщин в одном месте.  На конференции русскоязычных женщин «Женская территория» можно было ощутить эту энергетику и в кулуарах поделиться мыслями со старыми знакомыми. Например – с журналистом и депутатом Кнессета, закаленной в боях с политическими противниками Ксенией Светловой.

— Ксения, я не так давно, как вы, в Израиле, и мне, конечно, интересно, что значит быть женщиной здесь и сейчас?

— Знаете, я смотрю все время через призму того, а что бы было, если бы… Не знаю, что было бы, если бы я осталась в России. Я уехала в 14 лет, девочкой-подростком. И как в России была таким «том-боем» (не обязательно это выражалось в одежде, но в поведении, стиле), так и в Израиле. Не знаю, повлиял ли на меня в этом отношении переезд. Но, наверное, в России я бы сформировалась по-другому.

— Страна все же влияет на нас…

— Думаю, да. Мне казалось, что те выборы, которые я здесь делаю – в учебе, в работе — вполне в порядке вещей…а кто знает, что было бы там. Здесь я никогда не думала, например, что должна перед кем-то оправдываться: вот, я, женщина, а хочу быть арабисткой.

— Поменялись ли стереотипы по отношению к русскоязычным женщинам за последнее время?  Ведь в 90-х, насколько я знаю, они были очень «кондовыми»…

— И да, и нет. То, с чем сталкивалась я, и вообще девочки и женщины в 90-х годах в Израиле – это ужасающие примеры харассмента, оскорблений, унижений. Сейчас, с одной стороны, все завуалировано, с другой, – социальные сети сыграли свою роль, они выносят на поверхность весь мусор. То, что человек не решается сказать тебе в лицо, почему-то очень легко написать. То есть многое просто трансформировалось. Есть с чем побороться.

— И что самое главное? Где проходит линия фронта?

— Главное – образование. Я вообще вижу корни всего в образовании, будь то отношение к Палестинской автономии, подстрекательство или пренебрежительное отношение к женщине… То, как  мы воспитываем наших детей, определяет будущее. С самого рождения. Помню, как в какой-то момент вместо розовых и голубых ползунков я купила желтые и зеленые. И подумала, как это здорово! В своей семье я воспитывалась на примере сильных женщин, и это сыграло решающую роль: не страна, не школа – семья. И мама, и бабушка – сильные женщины, которые строили свою жизнь, не оглядываясь.

— Шло время. Стали ли наши соотечественницы увереннее чувствовать себя в Израиле?

— Да, конечно. Многое зависит от возраста, потому что, если тебе всю жизнь внушали, что женщина никем, кроме домохозяйки и секретарши, быть не может, трудно изменить этот подход, хотя и такое случается. Женщины, приехав сюда, были вынуждены много работать. И не только русскоязычные. Я иногда вижу эту трансформацию, когда женщина вдруг как бы «приподнимается»: «Так, а что вообще происходит? Почему я не такой же человек, как мужчина рядом?» Но ужасно то, что до сих пор возможны сексистские высказывания по отношению к женщинам, оскорбительные шутки… И то, что женщина, претендующая не некую должность, должна обладать каким-то иными качествами, чем мужчина, претендующий на то же самое.

— В Израиле ведь до сих пор большая разница в зарплатах мужчин и женщин?

— Да, где-то на треть наша зарплата меньше. За ту же самую работу. И патриархальный подход сохраняется. Хотя женщина у нас и в армии, и в полиции. Но не на ведущих позициях. Да, среди нас есть журналисты, но много ли женщин – главных редакторов?  Все меняется, но медленно.

— В странах северной Европы существует некая процентная норма в гос. органах, в крупных компаниях, согласно которой процент женщин и мужчин должен быть одинаковым. Можно по-разному к этому относиться, но мне кажется, это неплохое лекарство против сексизма.

— В Израиле этого нет, и пройдет немало времени прежде, чем так будет. И в законодательном плане, и в выполнении закона. Можно ведь провести закон, и он никогда не будет выполняться…

— А насколько религия влияет на этот процесс?

— Влияет, но вот я исследовала вопрос исламского феминизма …  Там женщины не всегда считают, что они должны быть светскими и раскрепощенными, чтобы быть уверенными в себе и делать свой собственный выбор насчет будущего, женитьбы и так далее. Но это немножко «оксюморон», сочетание несочетаемого…

И что поделать, если традиционно за права женщин, как и за права меньшинств  боролись левые силы? 150 лет идет эта борьба. Но, конечно, надо вовлекать как можно больше мужчин в этот процесс.  Египетские феминистки никогда бы не смогли скинуть себя чадру, если бы они не понимали, что есть кто-то в семье, на кого можно опереться.

— У еврейских женщин тоже есть такая своеобразная «чадра», так ведь?

— Да. Я, например, подала закон о гендерном равенстве в Кнессете, я попыталась, однако не все женщины-депутаты поддержали меня. Из 32 поддержали 8.

— А почему?

— Они побоялись, они в коалициях. А те, кто в оппозиции, не знают, какой будет следующая коалиция, все смотрят вперед. Да, мы обещаем женщинам, что будем бороться за их права, но есть политические соображения.

— В общем, «есть еще у нас дома дела» …

— Самое главное, чтобы у женщины был выбор, чтобы она знала, что не нарушает невидимое табу, и не нарвется на отрицательную реакцию… Может стать, например, крупным разработчиком в какой-то хай-тек компании – почему нет. Все доступно, все зависит только от тебя.  Я так и думала в детстве. А потом выросла и услышала: «Ты – женщина, и едешь на площадь Тахрир,  у тебя же дети…» А мужчину вы не спрашиваете, почему он едет на Тахрир, имея детей?

— Все те же стереотипы?

— Нужно их менять. Залог успеха феминизма – поддержка, взаимная выручка. Это то, чего нам не хватает. Иногда полезно понять, что мы можем рассчитывать друг на друга. Но интересно, что в Кнессете я вижу все больше мужчин, которые поддерживают нас в этом. И спасибо им.